"Чужой: Завет": снятся ли андроидам сны?

Задолго до выхода фильма "Чужой: Завет" было ясно, что новая картина Ридли Скотта находится под серьезным давлением: "Прометей" слишком резко взял курс в другую сторону. Все привыкли, что истории про людей и ксеноморфов - это про то, как один излишне любопытный вид натыкается на другой - чересчур агрессивный. Дальше - увлекательная, красивая и леденящая кровь игра в кошки-мышки. Так продолжалось три фильма, пока в 2012-м в дело не вернулся режиссер первой части и не дал понять, что его эпигоны (даже Джеймс Кэмерон) пошли совершенно не в ту степь. "Чужой" не про борьбу, не про характеры, а про поиск ответов.

Сквозь космическое пространство стремительно перемещается корабль колонистов "Завет". На борту все спят: колонисты в одном отсеке, члены экипажа - отдельно, готовые проснуться в любой момент, чтобы отреагировать на опасность. Не спит только синтетик Уолтер. В его обязанности входит следить за сном других и контролировать механическую жизнедеятельность "Завета". Бортовой компьютер корабля называется "Мать": события все ближе к первому "Чужому". Нейтронная вспышка повреждает солнечные батареи космического ковчега и приводит к нескольким несчастным случаям. Значит экипажу пора срочно просыпаться. Залатав дыры и похоронив погибших, путешественники получают странный сигнал - сильно искаженную, но узнаваемую песню Джона Денвера "Take Me Home, Country Roads". "Мать" выясняет, что послан сигнал с планеты, во-первых, земного типа, во-вторых, гораздо более подходящей для жизни, чем конечная цель "Завета" - Оригае-6 и, в-третьих, лететь до нее пару недель. Вместо оставшихся семи с лишним лет. Взвесив все за и против, капитан корабля решает сделать небольшой крюк и посмотреть - может домом колонистам станет не Оригае-6, а этот неожиданный подарок судьбы, новый Рай. 

О том, что Рай обернется Адом, можно было понять из многочисленных трейлеров. Подробности же лучше опустить. Завет, Ад, Рай - несмотря на бросающиеся в глаза слова из Библии, новый "Чужой" не про религию и не про мифологию. Эти вопросы остались в богатом на символизм "Прометее". "Чужой: Завет", скорее, про пострелигию: про этику и эстетику. Носитель распятия здесь один - это неуверенный в себе герой Билли Крудапа - Кристофер Орам, заменивший погибшего после нейтронной вспышки капитана. Он - не чета целеустремленному доктору Элизабет Шоу из "Прометея". Та искала Бога. Кристофер верит в судьбу, предназначение и следует ему. О том, что жизнь гораздо сложнее, капитан "Завета" узнать успеет, но на выводы времени у него не останется: мятежный андроид Дэвид (тот, что с "Прометея") - последовательный ницшеанец, давно закрывший вопрос с угрызениями совести по поводу убийства людей. 

Фильм Ридли Скотта начинается творением: в прологе Питер Вейланд активирует созданного им синтетика и предлагает ему выбрать себе имя. Взглянув на статую Давида, андроид долго думать не станет. Величественное, идеальное произведение Микеланджело пережило своего создателя и переживет всех нас. Проницательный и невероятно умный Дэвид улавливает этот момент и проводит соответственные параллели с собой и Вейландом. Последний в своем эгоизме и стремлении к совершенству создал, конечно, не помощника, а сверхчеловека. Всего за два фильма (и много много лет в одиночестве) Дэвид поймет природу человека, себя, разочаруется и перешагнет через нас в желании взять на себя роль творца. При всех его злодействах, он - самая трагичная фигура в этой истории. Единственный в своем роде, а значит обреченный на вечное одиночество монстр Франкенштейна, уничтожающий своих создателей и скитающийся по галактике. 

Ридли Скотт очень редко сочувствовал своим персонажам. Или любил их. Это видно и здесь. Особенно удалась шутка с Джеймсом Франко. 79-летний англичанин в лучшем случае проявлял к ним интерес, изучал. Но к Дэвиду у великого режиссера явно большая привязанность. С момента катастрофы, случившейся с "Прометеем" прошло 20 лет, события "Завета" происходят в 2104-м, и все равно Дэвид - ключевой персонаж фильма. Его движущая сила.

Отлично видны моменты, где Скотт старается угодить фанатам канонической тетралогии точно так же, как и те, в которых он ведет историю (и фанатов) к новым высотам. И те, и другие ему прекрасно удаются. Но интереснее всего когда они смешиваются. Персонаж Кэтрин Уотерстон тому пример: она здесь как бы заменяет лейтенанта Рипли, но ее Дэниелс женственнее, ранимее, во многом благодаря пережитой в самом начале фильма утрате. Соответственно, Дэниелс не равноценная замена Рипли, а смесь наших представлений о ней и совершенно другого, самостоятельного персонажа. Подкрепляя свою философию чужой, Скотт и сценарист Джон Логан ("Авиатор", "Скайфолл", сериал "Penny Dreadful", "Гладиатор") наполняют фильм цитатами из книг, песен, опер. Список имен довольно очевидный, но он не давит на сюжет, чему способствует богатство собственной концепции фильма, а верифицирует его. Вплетает в повседневность, делает ближе к нам. 

Впервые за много лет чувствуется, что Ридли Скотту удалось поговорить обо всем, что он хотел сказать в рамках одного фильма. Учитывая, что "Чужой" - чуть ли не главное наследие англичанина (рядом с ним, на первом месте еще "Бегущий по лезвию") - это важно и для нас, и для самого режиссера. К слову, есть здесь и подмигивание в сторону "Бегущего", что не должно удивлять: ключевые персонажи и там, и там - андроиды в поисках своего места в мире. Разговор Ридли Скотт ведет бодро, скоро, ритмично, но ни разу не сбивается. За ним едва успевают даже невероятно быстро растущие в "Завете" ксеноморфы. Заканчивается фильм интригующим троеточием и, если в первых двух картинах новой серии роботы следили за снами людей, то, возможно, в следующей части мы, наконец, узнаем, какие сны снятся самим андроидам.

Автор текста: Мирный Валерий